— Ой! — Видящая захлопала глазами. Вслед за нею проснулась Ласкарирэль. Глаза ее мигом наполнились слезами.
— Я тебя сейчас точно убью! — заорал, окончательно теряя терпение, Хаук. — Смотри, что ты наделал?
Ласкарирэль разрыдалась в голос, всхлипывая, подвывая и размазывая слезы по щекам. Видящая бросилась ее утешать.
— Хаук, не надо, — бормотала сквозь слезы девушка. — Я боюсь… я не хочу…
— И я не хочу! — неожиданно подхватил ее слова лорд Шандиар.
— Что?
— Я не хочу с тобой драться, орк! — громко и четко, как для глухого или слабоумного, повторил эльф. — Я знаю, что данная клятва должна быть исполнена во что бы то ни стало. Если кто-нибудь узнает о том, что я, Наместник Изумрудного Острова, отказался от мести, отказался от поединка с орком, меня не просто сочтут трусом — меня могут лишить всего — имени, звания, титула, тем более наместничества! Но ты спас мне жизнь там, в пещерах кушениров. И я поступлю бесчестно, если взамен попытаюсь взять твою жизнь. Тебе не понять, что такое родовая честь и чем я рискую ради нее…
— Конечно, — пробурчал Хаук, опуская глаза, — где уж нам, дикарям…
— Но и терпеть тебя рядом с собой я не намерен, — тем же тоном продолжал лорд Шандиар. — Все-таки ты — орк и убийца моей жены. Ты оставил сиротами двух маленьких девочек. Поэтому я говорю тебе — уходи! Сейчас. Между нашими народами война, и если мы встретимся на поле боя…
— Это не моя война, — быстро сказал Хаук, отступая на полшага.
— Тем лучше, — кивнул лорд Шандиар, засовывая меч за пояс. — Тогда мы не встретимся никогда. Потому что иначе меня могут заставитьпоступиться родовой честью и все-таки исполнить свой долг!
С этими словами он развернулся и наугад метнул что-то маленькое в лес. Последний раз сверкнув в лучах утреннего солнца, кристалл берилла с прядью волос Наместницы Ллиндарели исчез где-то в зарослях.
Ноги Хаука подломились, и он с размаху сел на землю. Талгат вонзился в почву у его ног. Орк прикрыл глаза, пытаясь усилием воли унять бешено бьющееся сердце. Дуэль все-таки состоялась, только обошлась без крови и звона стали.
— Тогда уходите, — глухо промолвил он. — Оставьте меня тут. Один из нас должен был тут остаться, и это буду я…
Он чувствовал, что возле него стоят эльфы. Он, кажется, даже слышал их тихие голоса, но старался не прислушиваться.
— Уходите же! — прорычал он. — На вашу землю вот-вот придет война! Вам не стоит терять время ради… ради… У тебя дочери! Ты сам сказал! — почти выкрикнул он. — Так уходи, спасай девчонок!
Голоса продолжали звучать. Что они никак не замолкнут? Сколько можно болтать? Но наконец-то они стали удаляться. Мимо прошелестели неслышные шаги. Потом наступила тишина. Он остался один. Совсем один.
Какое-то время Хаук так и сидел, закрыв глаза и не в силах пошевелиться. Впервые в жизни он остался совсем один и действительно не знал, что делать и куда идти.
А потом он все-таки открыл глаза и увидел, что не один.
Напротив него, у почти погасшего костра, сидела Ласкарирэль и не сводила с него глаз. Заметив, что он очнулся, девушка всхлипнула и, перескочив через костер, кинулась ему на шею.
ГЛАВА 16
Лорд Гандивэр выехал на небольшой холм и осадил коня.
Несколько сотен орков, плечом к плечу, сомкнутым строем, шествовали легким размашистым шагом к одной им ведомой цели. Каждый нес свои пожитки и запас провизии, так что обоз был невелик и позволял существенно ускорить переход. Лорд Гандивэр был единственным конником в этом войске пеших — орки не слишком доверяли лошадиным ногам, а по выносливости могли легко соперничать с боевыми конями. Они спешили мимо своего нового полковника, даже не глядя в его сторону, но лорд Гандивэр знал, что они исполняют его приказ, и, стоит ему крикнуть, как сразу несколько адъютантов отделятся от орды и выстроятся перед ним, ожидая новых распоряжений. И ни у кого во всем войске не возникнет сомнения в том, что и как надо делать.
Лорд Гандивэр тряхнул головой. Волосы его были по-орочьему обычаю собраны в хвост высоко на затылке. Их корни уже отрастали и были темными. В остальном он совсем походил на орка — разве черты лица были мягче. Несколько дней назад, перед самым выступлением, он собственноручно обезглавил перед войсками осужденного на смерть вместо сына генерала Эрдана аш-Гарбажа. По обычаю орков, казнь предшественника была достаточным основанием для того, чтобы занять его место. Теперь ему подчинялось несколько полков, которые он вел по приказу Верховного Паладайна на эльфийские земли. Своей целью он избрал Изумрудный Остров, а также Нефритовый и Сапфировый, которые были расположены вплотную друг к другу. Три других генерала тем временем тоже наступали на границы Радужного Архипелага со стороны Кораллового, Рубинового и Янтарного Островов. Эльфам ни за что не устоять перед такой атакой — гарнизоны остальных Островов, расположенных в глубине Архипелага, вряд ли успеют прийти на помощь сородичам. Светловолосых просто перебьют поодиночке. Если кто из островитян и уцелеет, так лишь для того, чтобы рискнуть и где-либо еще попытаться возродить свой Архипелаг.
Орда скорым маршем вливалась в долину, расположенную меж трех холмов. С четвертой стороны ее ограничивала река с крутыми обрывистыми берегами. Дальние холмы были покрыты лесом, который принадлежал Изумрудному Острову, а река пересекала его наискосок, соединяя Изумрудный Остров с Нефритовым. Самые богатые эльфийские замки располагались по ее берегам, и самый первый уже вот-вот должен был показаться вдали.
Лорд Гандивэр тронул коня, съезжая с холма, и рысью направил его вдоль строя. В тот миг, когда они должны вступить на территорию эльфийских земель, генерал должен быть впереди войска. Ибо он один доподлинно знает, где находятся Врата, ведущие на Изумрудный Остров, и что они собой представляют.
Орки продолжали двигаться скорым шагом, но долина так и оставалась недостижимой. Склон холма, с которого спускалась орда, все никак не кончался. Мимо мелькали кусты и деревья, но вся остальная местность не двигалась, словно нарисованная.
— Сдержать ход! — прокричал лорд Гандивэр, проезжая мимо. — Сомкнуть ряды!
— Сомкнуть ряды! Сомкнуть ряды! — волной пронесся его приказ, и орки на бегу стали перестраиваться. Они придвигались так близко друг к другу, насколько позволяли им собственные вещи — почти у каждого было длинное копье, талгат или меч в ножнах за спиной, на поясе — топор или чекан, а на плечах болтались либо лук со стрелами, либо щит, не считая вещмешка. Крайние, чтобы сохранить ровную линию строя, стали на бегу перебрасывать копья так, чтобы они ложились на плечи товарищей. Таким образом, не прошло и трех минут, как строй оказался с боков ограничен копейными древками, не позволявшими никому отклоняться вправо или влево.
А склон холма все никак не кончался, и лорд Гандивэр знал, что так может продолжаться вечно. В этом и состоит сущность Внешних Ворот. А есть еще и Внутренние. Миновать их намного легче, но вот Внешние представляли собой серьезную проблему, ибо именно этим и объяснялось то, что до сих пор практически ни разу ни одна армия не вторглась на территорию Радужного Архипелага. Все сражения велись на пространствах между Островами, которые отнюдь не всегда и не везде имели общие границы. Например, между тем же Изумрудным Островом и Нефритовым границы действительно не было, но от Изумрудного до Янтарного был целый день пути по внешней земле. А до самого дальнего, Обсидианового, Острова вообще была неделя пути, причем четыре из семи дней пришлось бы идти по территории человеческого княжества. Лишь иногда война затрагивала приграничье, вот почему кроме Внешних Ворот существовали еще и Внутренние.
Лорд Гандивэр пустил коня галопом, вырываясь вперед орды. Орки смотрели ему в спину. Они уже догадались, что попали в ловушку, но надеялись на своего нового генерала и не сбавляли ход.
На скаку лорд Гандивэр выхватил меч и деревянный жезл, который тщательно мастерил на привалах, отказывая себе во сне и отдыхе. Жезл был щедро окроплен кровью — как самого мага, так и одного из выбранных наугад пленных эльфов. Кровь мага давала ему силу, а кровь чистокровного эльфа — право входа. Внутренним зрением, которое есть у каждого, в чьих жилах течет кровь эльфов, лорд Гандивэр видел незримую для других границу. Она предстала ему в виде легкой дымки, за которой уже проступали черты настоящей долины. Они отличались от того, что видели глаза следующих за ним орков, как грязный тощий осел отличается от боевого породистого скакуна.